Неточные совпадения
Во время его губернаторства тетка Анны, богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже человека, но молодого
губернатора со своею племянницей и поставила его в такое
положение, что он должен был или высказаться или уехать из города.
В то время, когда Самосвистов подвизался в лице воина, юрисконсульт произвел чудеса на гражданском поприще:
губернатору дал знать стороною, что прокурор на него пишет донос; жандармскому чиновнику дал знать, <что> секретно проживающий чиновник пишет на него доносы; секретно проживавшего чиновника уверил, что есть еще секретнейший чиновник, который на него доносит, — и всех привел в такое
положение, что к нему должны были обратиться за советами.
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к
губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить
положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным слугою.
Случись же так, что, как нарочно, в то время, когда господа чиновники и без того находились в затруднительном
положении, пришли к
губернатору разом две бумаги.
Кстати, напомню вам, что Якутская область, с первого января 1852 года, возвышена в своем значении тем, что отделена от зависимости иркутского губернского начальства и управление ее вверено особому гражданскому
губернатору. Впрочем, она, на
положении других губерний, подчинена главному управлению генерал-губернатора Восточной Сибири.
«Сделалось всё это оттого, — думал Нехлюдов, — что все эти люди —
губернаторы, смотрители, околоточные, городовые — считают, что есть на свете такие
положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно.
— Договаривайте, друг мой, эх, договаривайте, — подхватил Лупихин. — Ведь вас, чего доброго, в судьи могут избрать, и изберут, посмотрите. Ну, за вас, конечно, будут думать заседатели, положим; да ведь надобно ж на всякий случай хоть чужую-то мысль уметь выговорить. Неравно заедет
губернатор — спросит: отчего судья заикается? Ну, положим, скажут: паралич приключился; так бросьте ему, скажет, кровь. А оно в вашем
положении, согласитесь сами, неприлично.
Прокурор по общественному
положению, по служебным отношениям, по пуговицам на мундире должен быть врагом
губернатора, по крайней мере, во всем перечить ему.
Восточная Сибирь управляется еще больше спустя рукава. Это уж так далеко, что и вести едва доходят до Петербурга. В Иркутске генерал-губернатор Броневский любил палить в городе из пушек, когда «гулял». А другой служил пьяный у себя в доме обедню в полном облачении и в присутствии архиерея. По крайней мере, шум одного и набожность другого не были так вредны, как осадное
положение Пестеля и неусыпная деятельность Капцевича.
Губернатор Курута, умный грек, хорошо знал людей и давно успел охладеть к добру и злу. Мое
положение он понял тотчас и не делал ни малейшего опыта меня притеснять. О канцелярии не было и помину, он поручил мне с одним учителем гимназии заведовать «Губернскими ведомостями» — в этом состояла вся служба.
Едва вахмистр с страшными седыми усами, стоявшими перпендикулярно к губам, торжественно отворял дверь и бренчанье сабли становилось слышно в канцелярии, советники вставали и оставались, стоя в согбенном
положении, до тех пор, пока
губернатор кланялся.
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через плечо, со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил священнику венчать, но велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я отдал офицеру свидетельство, а сам отправился к другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому
положению, в канцелярии
губернатора и пропадал от скуки.
Вологодским
губернатором в это время был мой дальний родственник и друг моего дяди, граф М.П. Это тоже ставило меня в несколько привилегированное
положение.
То у одного из хитровских домовладельцев рука в думе, то у другого — друг в канцелярии генерал-губернатора, третий сам занимает важное
положение в делах благотворительности.
[По этому
положению, главное управление Сахалином принадлежит приамурскому генерал-губернатору, а местное — начальнику острова, назначаемому из военных генералов.
Такое
положение дела генерал-губернатор, диктуя мне в тетрадку, называл «вопиющим» и обвинял при этом, конечно, не ссыльных.
У него завязалась громаднейшая клиентура, ч в числе своих потребителей Горизонт мог бы насчитать нимало людей с выдающимся общественным
положением: вице-губернаторы, жандармские полковники, видные адвокаты, известные доктора, богатые помещики, кутящие купцы Весь темный мир: хозяек публичных домов, кокоток-одиночек, своден, содержательниц домов свиданий, сутенеров, выходных актрис и хористок — был ему знаком, как астроному звездное небо.
Прокурор тоже находился в не совсем ловком
положении и тоже хотел было уйти, но
губернатор остановил его...
К
губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером. На другой день он к ним тоже не шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком к ним
положении; к счастию его, за ним прислал
губернатор.
Впрочем, в виду преклонных лет, прежних заслуг и слишком яркой непосредственности Утробина,
губернатор снизошел и процедил сквозь зубы, что хотя факт обращения к генерал-губернатору Западного края есть факт единичный, так как и
положение этого края исключительное, и хотя засим виды и предположения правительства неисповедимы, но что, впрочем, идея правды и справедливости, с одной стороны, подкрепляемая идеей общественной пользы, а с другой стороны, побуждаемая и, так сказать, питаемая высшими государственными соображениями.
Министр принимал в свой обыкновенный час. Он обошел трех просителей, принял
губернатора и подошел к черноглазой, красивой, молодой женщине в черном, стоявшей с бумагой в левой руке. Ласково-похотливый огонек загорелся в глазах министра при виде красивой просительницы, но, вспомнив свое
положение, министр сделал серьезное лицо.
Таким образом, дело поставлено было в такое
положение, что
губернатор едва нашел возможным, чтоб не оставить бедную жертву совершенно без куска хлеба, дать ей место смотрителя в тюремном замке, что, конечно, было смертным скачком после почетной должности старшего секретаря.
Председательша уголовной палаты поступила совершенно иначе. Кто знает дело, тот поймет, конечно, что даму эту, по независимости
положения ее мужа, менее, чем кого-либо, должно было беспокоить, кто бы ни был
губернатор; но, быв от природы женщиной нервной, она вообще тревожилась и волновалась при каждой перемене сильных лиц, и потому это известие приняла как-то уж очень близко к сердцу.
— Нет, только не к
губернатору. Ты знаешь, каковы наши отношения… Тут прямая опасность попасть в смешное
положение.
Губернатора, как нарочно, не случилось тогда в городе; он уехал неподалеку крестить ребенка у одной интересной и недавней вдовы, оставшейся после мужа в интересном
положении; но знали, что он скоро воротится.
У
губернатора Петр Степанович был тоже принят прекрасно, до того, что тотчас же стал в
положение близкого или, так сказать, обласканного молодого человека; обедал у Юлии Михайловны почти ежедневно.
Губернатор, когда к нему явился управляющий Тулузов и от имени госпожи своей доложил ему обо всем, что произошло в Синькове, высказал свое глубокое сожаление и на другой же день, приехав к Екатерине Петровне, объявил ей, что она может не просить его, но приказывать ему, что именно он должен предпринять для облегчения ее горестного
положения.
В таком же
положении отчасти уже находятся и в скором времени вполне будут находиться все эти несчастные правители, министры, члены парламентов,
губернаторы, генералы, офицеры, архиереи, священники, богачи даже.
Так, например, в настоящем случае люди едут на убийство и истязание голодных людей и признают, что в споре крестьян с помещиком — крестьяне правы (это говорили мне все начальствующие), знают, что крестьяне несчастны, бедны, голодны; помещик богат и не внушает сочувствия, и все эти люди все-таки едут убивать крестьян для того, чтобы приобрести этим помещику 3000 рублей, только потому, что эти люди воображают себя в эту минуту не людьми, а — кто
губернатором, кто чиновником, кто жандармским генералом, кто офицером, кто солдатом, и считают для себя обязательными не вечные требования совести человека, а случайные, временные требования своих офицерских, солдатских
положений.
Судья, полицейский,
губернатор, офицер будет занимать свое
положение безразлично при Буланже или республике, при Пугачеве или Екатерине. Потеряет же он свое
положение наверное, если распадется существующий порядок, который обеспечивает ему его выгодное
положение. И потому все эти люди не боятся того, кто станет во главе организации насилия, они подделаются ко всякому, но боятся только уничтожения самой организации и потому всегда, часто даже бессознательно, поддерживают ее.
Такое постоянное неестественное и странное состояние людей в государственной жизни выражается словами обыкновенно так: «Как человек, я жалею его, но как сторож, судья, генерал,
губернатор, царь, солдат я должен убить или истязать его», точно как будто может быть какое-нибудь данное или признанное людьми
положение, которое могло бы упразднить обязанности, налагаемые на каждого из нас
положением человека.
Кажется, самые необходимые в его
положении люди — исправник и прокурор окружного суда. С них бы и следовало начать. Или с предводителя дворянства. Но начинать с них Передонову стало страшно. Предводитель Верига — генерал, метит в
губернаторы. Исправник, прокурор — это страшные представители полиции и суда.
— Господин Штановский! я имел честь заметить вам, что ваша речь впереди! Господа! Я уверен, что имея такого опытного и достойного руководителя, как Садок Сосфенович (пожатие руки вице-губернатору), вы ничего не придумаете лучшего, как следовать его советам! Ну-с, а теперь поговорим собственно о делах. В каком, например,
положении у вас недоимки?
Пароход шел с отменным обществом, в котором, между прочим, блистали своим присутствием: бывший новороссийский генерал-губернатор Воронцов со всем своим семейством, тайный советник Бек и много других особ того и другого пола, занимавших видное
положение в тогдашнем высшем обществе и пользовавшихся в нем большим влиянием.
Михаил (быстро идет). Николай, на минутку! Ну, завод закрыт. Но на всякий случай надо принять меры… Пошли телеграмму вице-губернатору: кратко сообщи
положение дела и требуй солдат… Подпиши моим именем.
Возникал тоже вопрос о женщинах: «как таковую сечь, если разговаривает, а сама беременна?» По множеству всех этих сомнений мы с толку сбились и спрашивали разъяснений у четырех отставных
губернаторов, которые в это лето ходили у нас по плбжу, но они были заняты своим
положением и говорили, что ничего не понимают.
— По приказанию его сиятельства, к господину
губернатору, — отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… — Изволили приказать осведомиться с
положении дел, — сказал он.